КИТА unofficial

С 16-й "Рваной грелки" (http://grelka.teamslc.net/). Тема: "Если выпало в Империи родиться, лучше б жил в провинции, у моря". Рассказ должен был быть написан в ключе вестерна. Как всегда, даже не прошёл во второй тур.

---

       Шериф Гиббс не любил заварной кофе. Несмотря на многочисленные увещевания друзей и знакомых, он всё равно предпочитал растворимый. Причин тому две: простота приготовления и вкус. Ему нравился вкус именно растворимого кофе, и ничего поделать он с этим не мог.
       Каждый рабочий день начинался с кофе. Шериф приходил в кабинет, нажимал кнопку электрического чайника и, пока тот закипает, не спеша разворачивал купленную на углу полицейского участка газету. Сегодня это был выпуск "Запаха свободы". Шериф никогда не покупал дважды одну и ту же газету. Он во всём любил разнообразие. Кроме кофе. Здесь предпочтение всегда отдавалось баннакскому "Шерифу". Гиббс не скрывал, что из-за названия в первую очередь. Тем не менее, он настолько привык к этой марке, что более не мог пить ничего.
       Вода закипела. Шериф уселся в кресло и, закинув ноги на стол, углубился в чтение газеты за чашечкой вожделенного напитка. Иногда к утренней процедуре примешивалось раскуривание сигары, но в последнее время это было дорогое удовольствие - поставщики куда-то пропали. Ходили слухи об объявившейся банде в районе Сент-Эльмо. Вполне вероятно, что она приложила свои грязные руки к торговцам.
       Словно в подтверждение этих мыслей, на первой же странице газеты красовался заголовок: "Головорезы из Игл Маунтин напали на почтовый дилижанс". Прочтя статью, Гиббс только покачал головой. Дилижанс направлялся в Бельмонт. То есть сюда. Чёрт возьми!
       Шериф совершил немыслимое - отставил чашку. Гаркнул:
       - Джефферсон, ко мне!
       Прошло секунд двадцать, прежде чем в комнату неспешно вошёл парень в форме сержанта. Гордый, в очередной раз подумал шериф. Что ж, жизнь и не таких нагибала.
       - Усилить патрулирование городских окраин - чтобы ни одна собака не проскочила. И пусть без дробовиков даже не смеют выходить.
       - Что-то случилось? - обеспокоился сержант.
       Гиббс ухмыльнулся, видя, как с паренька за миг сошла вся спесь. Шериф молча подтолкнул ему газету. Джефферсон быстро пробежал глазами по статье, с открытым ртом взглянул на шерифа и вышел.
       - Чёрт возьми, газету унёс, - пробормотал Гиббс, встал и подошёл к окну.
       Да, не тот уже стал. Ноги болят по ночам, мочиться приходится всё чаще, а к вечной мигрени уже даже привык. Отдышка проклятая совсем замучила. Хорошо хоть поясница не болит - чуть ли ни все друзья-одногодки мучаются от радикулита. Двадцать лет назад новость о том, что в городе может объявиться банда, была бы воспринята если уж и не с радостью, то с азартом. Сейчас же мысль одна - дожить спокойно до пенсии и сложить полномочия.
       На просторной пыльной улице сновали туда-сюда люди. Открывал винную лавку скрупулёзный толстяк Мэнглз, сметал пыль с порога своего ювелирного магазина заядлый курильщик Паркер, дальше по улице, у входа в "Первый голфилдский банк" суетился, выстраивая на бело-синем стенде сегодняшние курсы валют, какой-то клерк. Таких ещё называют "белый воротничок".
       Ишь, какие молодцы, подумал Гиббс. Понаставили лавок и банков напротив полицейского участка - думают, так безопаснее. Дай-то Бог. Тревожно что-то на душе. Ой, тревожно.
       В подтверждение мыслям где-то вдалеке раздался выстрел. Затем ещё один. Ответный? Народ на улице остановился, прислушиваясь. На лицах читалась тревога. А затем люди побежали. Мэнглз и Паркер уже закрывали витрины, на стёклах которых красовались вывески, опуская сверху пластиковые ставни. Клерк, не довесив одну циферку, скрылся за дверьми банка.
       Вновь раздался выстрел. И ещё один. И ещё. И ещё. Перестрелка набирала обороты.
       Шериф Гиббс расстегнул кобуру, вынул ремингтон, заглянул в барабан - патроны на месте. Револьвер был отправлен обратно. Кобуру шериф застёгивать не стал.
       Гиббс выскочил за двери кабинета в приёмную. Джефферсон с совершенно затравленным видом стоял на коленях у окна и изучал улицу. Вот какой смельчак, презрительно подумал шериф.
       - Молишься? - холодно бросил он.
       Сержант подскочил и выпрямился по стойке смирно.
       - Виноват, - только и нашёлся сказать он, - первый раз слышу настоящую перестрелку.
       - Надеюсь, что и последний, - пробормотал шериф, а затем дополнил: - В хорошем смысле... Приказ успел-то выполнить?
       - Распорядился, - кивнул Джефферсон. - Ребята выехали из всех участков, и...
       - Хорошо, - не дал закончить шериф. - Сколько у нас осталось?
       - Ещё четверо, кроме нас с вами.
       - Кто?
       - Уиллис, Райт, Грейвс, Таун.
       - Хорошо, - сказал шериф, а про себя подумал, что если Райт и Грейвс хотя бы пистолеты в руках умеют держать, то Таун и Уиллис молокососы ничем не лучше Джефферсона. - Перестрелка, похоже, у северной границы. Выйди снова на связь, и узнай, что за чертовщина происходит. Если всё плохо, направь остальных на подмогу.
       - Я ж говорю - они... уже...
       - Что?!
       - Ребята уже вызвали подмогу, и все, кто есть, бросились на помощь. Но вдруг переговоры разом прекратились. Все.
       - Что ты такое несёшь? - холодея произнёс шериф. Подобная странность была ему знакома. - Попробуй ещё раз.
       Сержант подскочил к своему столу и схватил рацию:
       - Митч! Алекс! Вы живы? Что там у вас происходит? Митч? Алекс? Глейб? Арни? Кто-нибудь, ответьте?
       Тишина на канале связи была более чем многословна.
     

       Митч лежал под подоконником в чьём-то доме, закрыв руками голову. Под непрерывный грохот выстрелов на него сыпались штукатурка, щепки из оконной рамы и стекло. Вот так попал, думал офицер. Вот это попал. Откуда эта шайка только взялась? Патруль был обстрелян в считанные секунды. Митчу просто повезло. Время словно замедлило ход, и он отчётливо увидел как разлетелась голова Алекса, разбрызгивая повсюду кровь, кусочки черепа и мозга, как вырвался кровавый фонтан из груди Питера. Лошади бросились врассыпную. Наверное какое-то шестое чувство отдало команду "Лежать!", ибо на тот момент Митч, казалось, уже не владел ни одним из пяти известных.
       Офицер бросился на землю, отполз за мусорный бак и, стараясь держаться на одной линии с ним и стрелявшими, пополз к ближайшему дому. Благо, нехоженая территория поросла высоким бурьяном, и была надежда, что нападавшие сейчас не видят его совсем. Однако, буквально через пару футов, нужно было подняться и махнуть через забор. Бог миловал, и это удалось...
       Митч не знал, где хозяева дома - наверняка закрылись в подвале. Это хорошо. Это здорово. Хоть за их жизни не нужно нести ответственность.
       Здесь стрельба прекратилась. А где-то всё ещё продолжалась. За окном слышались задорные голоса и топот гарцующих лошадей. Звук заряжаемых ружей. Топот копыт приблизился. Митч осторожно пополз в другую комнату. Он старался это делать совершенно бесшумно, но в наступившей на мгновение полной тишине невероятно громко звучало его елозинье. Хотя ещё громче, казалось, стучало сердце. Он весь взмок, рубашка противно прилипала к спине, а волосы - ко лбу. Капельки пота то и дело стекали по носу и срывались с ресниц. Стрельба возобновилась. Наконец он дополз до окон, ненароком задел рукой ножку журнального столика - ваза с сухим букетом из полевых цветов опасно покачнулась. Митч замер. Обошлось.
       Осторожно офицер встал на ноги. Так, на корточках, он сделал ещё один шаг к окну и, держа пистолет прямо перед носом, так, чтобы ствол был на уровне глаз, стал осторожно приподниматься. В глаза ударил солнечный свет, и Митч пригнулся вновь, остервенело в мыслях ругая неуместное светило. Он осторожно перешёл к окну справа. Теперь выглядывать нужно было несколько под другим углом, и солнце не должно слепить.
       И он выглянул.
       Всадников было трое. По крайней мере видел Митч троих. Тёмно-серые джинсы, сапоги, увенчанные шпорами, рубашки в бело-красную клетку, кожаные куртки и шляпы - с широкими, загнутыми кверху полами. На бедре каждого красовалась кобура с револьвером. На лицах - чёрные повязки. Бандиты были одинаковыми, словно близнецы.
       Один держал в руках дробовик. Он вдруг повернул голову в сторону окна, за которым был Митч. Офицер тут же присел - в голове обрывками пронеслась "Отче наш". Чёрт возьми, тут же подумал Митч. Всё равно ведь заметили. Была не была! Офицер выпрямился с явным намерением пристрелить хотя бы одного из странных бандитов, но ствол его пистолета вперил взор в лошадей без седоков. В тот же момент он услышал как от удара распахнулась входная дверь, и внутрь, громко ударяя каблуками по полированному паркету, вошли трое. Не меньше во всяком случае. Митч бросился к стене напротив окна и прильнул к ней слева от входа в комнату. Двери были распахнуты. Дрожащее дуло пистолета смотрело в сторону дверного проёма, готовое прострелить первую же появившуюся голову.
       Они уже были в соседней комнате. Судя по звуку шагов, один прошёл к её центру. Не было не произнесено ни слова. Зато раздался выстрел. Слева от Митча, на уровне живота, брызнули многочисленные фонтанчики извести и штукатурки. Два с половиной десятка картечин упали на пол посреди комнаты. Митч как заворожённый проследил за их траекторией. Раздался ещё один выстрел, а вместе с ним две дюжины раскалённых толстых игл впились сзади в поясницу, увязая где-то в кишках. Офицер вскрикнул. Ноги подкосились, и он рухнул на живот. Боль заполняла его. Она поглотила даже чувство страха. Она распаляла злость и безысходность. Митч увидел пару ног. Один из убийц вошёл в комнату. Ствол офицера по-прежнему был направлен в сторону дверного проёма, и он выстрелил. Пуля вошла в сапог. Бандит подскочил и, взявшись за ногу, с криком упал. Митч нажал на спусковой крючок ещё раз. Пуля сорок четвёртого калибра с плеском вошла в глаз упавшего, забрызгивая кровью стену позади и проделывая в ней дыру.
       Боковым зрением Митч заметил какое-то движение над убитым. Из-за стены показалась рука с пистолетом. Да, наверное рука. Так высоко поднять револьвер, чтобы прицелиться, офицер был не в состоянии.
       Раздался выстрел. Митч ещё успел вспомнить лицо давно умершей матери, с которой ему вновь предстояло встретиться.
       
       Лейтенант Фрэнк Макговерн яростно отстреливался. В считанные мгновения он потерял двух сержантов и одного офицера. Неизвестно, что происходило на других точках обстрела - а то, что их множество, было ясно как божий день, - но почему-то было понятно - ситуация не лучше нигде. Чем и кому не угодил маленький Бельмонт, невозможно представить. Очевидно было одно - эдак за полдня городок лишится всего полицейского состава. Что после этого случится с жителями - страшно представить. Фрэнк собственными глазами видел, как бандиты расстреливают мирных жителей - всех, кто попадается им на глаза. Подонки. Малыш Джефферсон по рации твердил что-то о банде из Игл Маунтин, побушевавшей в Сент-Эльмо, но та шайка всего лишь прошлась по паре бакалейных лавок. Сравнимо ли обычное ворьё, пусть и вооружённое, с отрядом профессиональных убийц? Нет, конечно. Очевидно, что и почтовый дилижанс тоже не их рук дело.
       Нет, это определённо не грабители. Чёрт возьми, да это же просто чистка. Они зачищают городок. Для чего? Для кого?
       Макговерн с болью подумал о жене и детях. Дай Бог, чтоб они нашли надёжное укрытие. Идеальным был бы побег из города, но кто знает - не наседают ли убийцы с другой стороны, пока все полицейские силы брошены сюда. В многочисленности этого карательного - по другому и не скажешь - отряда сомневаться не было повода.
       Лейтенант сделал несколько глубоких вдохов и пересёк широкий проулок. Тут же раздался хор выстрелов, пара картечин врезалась в предплечье. Ерунда. Жив, и слава Богу. Он прижался к холодной стене кирпичного дома. Присел, быстро выглянул и сделал три выстрела. На четвёртый дробовик заклинило. Верный восемьсот семидесятый ремингтон стабильно клинило раз в пятнадцать-двадцать выстрелов. Фрэнк выругался, передёрнул затвор, выстрелил ещё разок и начал заряжать ружьё. Несколько выстрелов скользнули по углу, за которым он прятался. Где-то дальше по улице слышалась ещё одна перестрелка, и у лейтенанта внутри происходила яростная борьба - присоединиться к сражающимся там коллегам и дать достойный отпор или остаться здесь, как можно дольше сдерживая натиск противника, не давая тому проникнуть вглубь города? Мысли всё же склонялись к первому варианту. Так всё же было больше шансов. Как пить дать где-то бандиты уже прорвались. Так не лучше ли объединиться, отбить атаку здесь и броситься на спасение города сообща?
       Лучше.
       Макговерн высунулся из-за угла и тут же спрятался обратно, пропуская мимо несколько смертоносных роев. Затем снова выглянул и прицельно пальнул по углам, за которыми прятались нападавшие. Затем смачно выругался и побежал по улице.
       Коническая пуля весом в двенадцать целых и девять десятых грамма с лёгкостью вошла в спину, дробя позвоночник и проходя навылет сердце и грудину.
       На выходе из ближайшего проулка, мимо которого только что пробежал Фрэнк, стоял человек в тёмно-серых джинсах, рубашке в бело-красную клетку и кожаной куртке. Голову его покрывала шляпа с широкими загнутыми кверху полами, а на лице была чёрная повязка по глаза. Человек хмыкнул и отправил свой уокер в кобуру.

       Это было так же просто, как выпалывать сорняк. Впрочем, даже проще. Садово-огородные дела Стэнли терпеть не мог - никогда не мог понять мать, копающуюся в земле и навозе. Зато спускать курок - это за милую душу. За столько милых душ, сколько их понадобится...
       Отряд ликвидаторов практически без потерь - один глупец не в счёт - сломил оборону местных законников и вошёл в город. Как бишь там его? А, Бельмонт. Ковбойская одежда поначалу смешила ребят, но потом им даже понравилось - вошли в роль. Всё должно было быть достоверно. А вестерны любили все.
       Интересно, думал Стэнли, один я понимаю, что это не исторический, а скорее фантастический жанр, если учесть, что настоящие ковбои - это обыкновенные пастухи, причём краснокожие или чернокожие?
       Кстати, недалеко от места высадки отряд наткнулся как раз на двух таких - стерегли стадо коров. Этих не тронули - должен же кто-то рассказать о том, что видел "банду", а затем сопоставить то, что произошло в Бельмонте, с увиденным и вновь кому-нибудь рассказать. Тогда Наблюдатели ничего не заподозрят. Стэнли понимал, что хотя и действовал по указке Императора, в случае неудачи не сможет на него сослаться. Официально даже сама Служба ликвидации не существует. Чего уж там говорить об операциях, проводимых ею?
       Спешившись ещё на окраине, отряд быстро продвигался вглубь города, убивая всех, кто попадался на пути: мужчин, женщин, детей, стариков. Кто не попался на глаза - тому повезло. Первоочерёдная задача - очистить город от полицейских. Чтобы не мешали. Остальные же - чёрт с ними - могут целиком полагаться на удачу. Правдоподобнее слухи будут.
       Сам Стэнли старался избегать убийств женщин или детей, оставляя это право подчинённым. Не то, чтобы ему было их жалко или боялся последующих уколов совести. Нет. Такие понятия как совесть или жалость не подпадали под определение ликвидатора. Просто... Просто Стэнли старался не делать этого. Возможно потому, что у него самого были жена и сын. А возможно потому, что при подобных мишенях точность его стрельбы почему-то снижалась раз в десять...
       Стэнли дал команду остановиться - впереди была площадь. Небольшая. Футов сто шестьдесят на сто. С фонтаном перед двухэтажным зданием. По-видимому, мэрией. На здании развевался флаг: слева вертикальная полоса с белой звездой посредине; две горизонтальные полосы - белая и красная - занимали остальную, большую часть полотна.
       Стэнли напряг память. Как же - это ведь флаг штата Техас Североамериканского континента на далёкой столичной Земле. Что ж, неудивительно - планета тоже зарегистрирована с наименованием "Техас". Отколовшаяся от цивилизации, но хранящая память происхождения, колония. Впрочем, не факт - много ли туземцев помнят, откуда на самом деле пошло название Техас или названия большинства здешних городов?
       Площадь была единственным местом в городе, которое было вымощено булыжником. Более-менее широкие улицы имели асфальтовую поверхность, проулки же не были покрыты ничем. Впрочем, площадь от своей красоты не переставала быть площадью - открытым пространством, на котором легко можно положить весь отряд.
       Командир отдал команду, и его люди растворились среди домов, расположенных по её периметру. Вновь заиграли инструменты, неприятную музыку которых очень многие сегодня слышат последней в жизни - револьверы и дробовики.
       Вооружённая до зубов охрана мэрии была ликвидирована с потерей ещё одного бойца. Хорошего бойца. Стэнли стиснул зубы. Впредь нужно быть более осторожным. Автоматического огнестрельного оружия он никак не ожидал. Автомат был местного производства, весьма неудобный и неточный, но своё дело сделал. Точнее он осуществил всего лишь десятую часть возлагаемых надежд, но всё же - жизнь такого бойца стоит многого.
       Прошло ещё десять минут, и отряд ликвидаторов достиг полицейского участка, в котором находился кабинет шерифа Гиббса. С забаррикадировавшимися в здании полицейскими бой затянулся до вечера, и отряд потерял ещё четверых - просто немыслимо! Заметно было, что осаждёнными руководит опытный командир. Те не высовывались без надобности и делали лишь одиночные, максимально точные выстрелы, экономя патроны. Постоянно меняли огневую позицию. Стэнли невольно проникся уважением к оборонявшимся и отдал приказ по возможности сохранить им жизнь. Всё же хотелось заглянуть в глаза достойному противнику.
       С сумерками раздался последний выстрел. У полицейских закончились патроны. Не мудрено - удивительно, что в этой глуши вообще было оружие. Стэнли ждал. Он знал, что шериф выйдет из участка. Такой человек примет смерть достойно, не прячась.
       И не ошибся. Дверь распахнулась, и из неё вышел пожилой мужчина: невысокий, с брюшком, седой и коротко стриженный. На его круглом лице отражалась обречённая решительность. Под прицелом четырёх десятков стволов он подошёл к Стэнли.
       - Чем не угодила эта планета Империи, ликвидатор? - насмешливым тоном спросил Гиббс.
       Прошло не менее минуты, прежде чем Стэнли смог совладать с изумлением.
       - Ты знаешь, кто я такой? - задал он глупый вопрос.
       - Конечно, знаю, - усмехнулся шериф. - Мы в своё время действовали более аккуратно. Не боитесь, что Наблюдатели что-то заподозрят?
       Стэнли вновь удивился, но в этот раз собрался гораздо быстрее. Как вышло, что абориген настолько осведомлён, было совершенно непонятно. Отмахиваться бессмысленно - тем более, что разговор мог быть интересным. Да и возможность пообщаться с мертвецом представлялась редко.
       Стэнли снял повязку с лица, и шериф Гиббс увидел красивое лицо парня лет тридцати.
       - Мы не боимся, - улыбнулся Стэнли. - Слухи о нашей "банде" - в кавычках - уже завтра достигнут местного Баннака. И завтра же мы продолжим свои необъяснимые налёты. За полгода мы значительно проредим население всей обитаемой территории. Сколько их тут всего? Два с половиной миллиона? Ни организованной армии, ни толкового оружия, ни бойцов. Здесь нет ничего. Только кучка жалких поселенцев. Дойдёт до того, что они сами будут грызть друг другу глотки, сбиваясь в банды, будут видеть повсюду врага. А мы тем временем постоим в сторонке. А после - закончим начатое. Планета вымрет сама по себе.
       - Ты уверен? На сколько сегодня поредел твой отряд?
       Стэнли поморщился.
       - Шестеро. А скольких твоих мы положили?
       Гиббс промолчал.
       - Я не спрашиваю "зачем", - сказал он, - Неисповедимы пути Императора, верно? - Шериф позволил себе усмехнуться. - Я только скажу одну вещь. Много лет назад на эту планету уже приходили ликвидаторы.
       - Вот как? - удивился Стэнли. - И что же с ним случилось? Почему я не знаю?
       - А кто ж вам скажет? Отряд был уничтожен. Мною - их командиром.
       Стэнли скривил лицо в презрительной гримасе.
       - Предатель! Я только не возьму в толк, каким чудом тебе это удалось? Не верится что-то.
       - А ты проверь, - хитро прищурился шериф.
       - Дуэль? - заинтересовался Стэнли.
       - Дуэль.
       - Условия?
       - Двадцать шагов. Выстрел по желанию. Если я выигрываю, твои ребята убираются восвояси. И имперцы забывают сюда дорогу навсегда.
       Стэнли засмеялся. Искренне и от души. Бойцы поддержали командира. Когда смех стих, он протянул руку шерифу:
       - По рукам. Я согласен. Только потому, что у тебя нет ни единого шанса. Ответь только на один вопрос. Почему ты сделал то, что сделал?
       Гиббс пожал плечами.
       - Я решил жить другою жизнью. Вот и всё.
       - В этой дыре?
       - В этой спокойной и тихой дыре. С чистыми и светлыми людьми. Это лучше, чем Империя. Император и его приближённые живут в выдуманной реальности, за пределами которой никто и ничто не имеют значения. Ты вот сегодня умрёшь, а ему разве будет до этого дело? - При этих словах Стэнли, широко улыбнувшись, покачал головой. - Разве ему есть дело до твоих ребят, погибших сегодня? Каждый мир Империи живёт своей жизнью и своими законами. Покуда к тому или иному миру не просыпается интерес Императора. И потому иногда даже Наблюдатели, призванные блюсти закон и порядок, пренебрегают своими принципами. И все начинают бегать, суетиться, пахать не покладая рук, сражаться и умирать. Я не знаю, что ему нужно на этой планете. Но я не жалею о том, что сделал. Я прилетел сюда, и, ступив на эту землю, сделал выбор. Об одном жалею - осел не у моря.
       И шериф Гиббс широко улыбнулся.
       - Проникновенно, - деланно восхитился Стэнли, - но мне без разницы. Ещё вопрос. Если по дикой и необъяснимой случайности будет ничья?
       - Ничья - это мой проигрыш, - развёл руками шериф.
       - Договорились. Начали!
       - Э, нет, постой! Отдай ребятам приказ. Если ты проигрываешь, они уходят.
       - Ах, да. - Стэнли осмотрел бойцов. - Все слышали? Если шериф меня убьёт, вы возвращаетесь. Вам за это ничего не будет - в рапорте изложите всё, как было. Вы выполняете мой приказ. Всем ясно?
       - Да, сэр! - без энтузиазма, но слаженно ответил отряд.
       - Ну а то, что сюда больше не вернутся, я никак устроить не могу. Ты же понимаешь?
       Шериф Гиббс кивнул и, вздохнув, пошёл на позицию. Стэнли вразвалочку пошёл на свою. Бойцы расступились, образуя коридор.
       - Патроны-то есть? - крикнул насмешливо командир.
       - Один есть, - кивнул Гиббс. - Хватит.
       Стэнли хмыкнул. Противники встали на места. Кобура каждого расстёгнута. Ликвидатор стоял, поигрывая пальцами у рукояти револьвера. Рука шерифа была неподвижна. И сам он был подобен восковой фигуре. Вот только у восковых фигур не стекают по лицу капельки пота. И сердце у них не бьётся. И боли и страха они не знают.
       Выстрел!
       Ликвидатор Стэнли упал - сосредоточенно глядя на шерифа и взявшись за рукоять револьвера, который так и остался в кобуре...
     

       Шериф Гиббс вернулся в кабинет, сел за стол и допил холодный утренний кофе. Ребят отпустил домой - к семьям. Везунчики, подумал Гиббс.
       А затем подумал о Стэнли. Во что верил этот человек? Чем жил? Шериф попытался вспомнить времена, когда сам был ликвидатором. Но не смог вспомнить себя прежнего. Он вообще не помнил, жил ли тогда. Он живёт сейчас. И - теперь уж точно - спокойно доживёт до пенсии. И, пожалуй, успеет состариться и умереть - прежде, чем прилетит новый отряд. Но тогда ему уже будет всё равно. Он защищал не город и не людей. Он защищал свой мир - мир, в котором ему было хорошо. Мир, который он любил - глухую дыру на задворках Вселенной.
       И, пока он жив, любая угроза текущему порядку вещей будет ликвидирована.
       Жителям Бельмонта невероятно повезло, что их интересы совпадают с интересами шерифа Гиббса. Ликвидатора.